Предисловие. "Сеньковы. История семьи"

Я взяла этот длинный исторический рассказ из своей дипломной работы, представленной в Университете Генуи 13 октября 1999 года. Тогда мне уже было 67 лет.

Моя дипломная работа с обширным повествованием, которое из неё получилось, была задумана как акт уважения, но также и как акт искупления вины в отношении моих русских предков; предков, которыми я до очень зрелого возраста особо не интересовалась. Так же, как я никогда не заботилась о том, чтобы выучить язык моей мамы, русский, пока не возобновились отношения с русскими родственниками моего поколения, связи с которыми были прерваны с 40-х годов XX века до 1989 года.

С самого детства я видела прекрасные фотографии детства и юности моей мамы, сделанные некоторыми отличными фотографами того времени и места. Отлично сохранившиеся, некоторые с великолепными ракурсами, они являются документами исключительной ценности, отдалённые во времени и пространстве. Моя мама придавала большое значение такого рода свидетельствам, утверждая, что любое материальное благо может быть восстановлено благодаря доброй воле и труду, но фотографические воспоминания невозможно заменить.

Уезжая из России, она не взяла с собой ничего другого, только ревностно хранимые семейные фотографии, считавшиеся священными. Всё, что я знала о всей истории семьи, были новости и рассказы, связанные с этими фотографиями. И этого мне хватало.

Только когда из-за изменившейся исторической ситуации в нашу жизнь снова вошли те русские родственники, которых давно считали потерянными навсегда, только тогда, наконец, я осознала абсурдность того факта, что никогда не изучала язык своей мамы, так что теперь мне пришлось бы говорить с ними только по-английски или по-французски.

Поэтому я решила, наконец, выучить русский язык.

Кроме того, я серьёзно углубилась в историю огромной страны моих русских предков и в их человеческую судьбу. Тогда я открыла для себя их исключительные способности к труду и предпринимательству, а также смогла оценить их героизм в преодолении тяжелого бремени крепостного права и человеческую ценность в стремлении освободиться от него.

Тогда же я глубоко прониклась их судьбами, почувствовала себя частью их, гордой за таких личностей и обязанной рассказать их истории.

Первые сведения о семье, естественно, исходят от моей мамы, Лидии Сергеевны Сеньковой Чеккини. Я уже говорила, что это были рассказы, связанные с фотографиями, но слишком ограниченные и, по многим более отдалённым фактам, неопределённые.

Мне очень помогло исследование, выполненное по моей просьбе и за мой счёт доктором Риммой Григорьевной Гариной, ведущим историком и исследователем Историко-художественного музея города Вязники, города, который стал местом расцвета предпринимательских инициатив семьи после приобретения свободы моим предком Осипом Михайловичем и местом переезда семьи. В этом городе они жили до революции 1917 года, а в последующие годы разъехались, о чём я расскажу позднее.

Записи о семье, собранные в архивах Вязников (городе моих предков и географического центра описываемых событий) и Владимира (административного центра той области), также предоставлены доктором Гариной, которой я благодарна за ценное сотрудничество, без которого я бы не смогла выполнить эту работу.

Что касается истории моего деда, Сергея Ивановича Сенькова, то я также использовала дневник, написанный им в Рапалло с 1925 по 1933 год, который, в основном, представляет собой личное описание событий 1917-18 годов, виденных из провинции.

Этот дневник - единственное, что осталось после затопления подвала моих родителей в Рапалло в результате разлива реки Боате в пятидесятые годы XX века. Сундук, в котором он хранился, и в котором, возможно, находилась другая документация, был выброшен как не подлежащий восстановлению, удалось спасти лишь две тетради, плававшие на поверхности. Одна из них, как раз, дневник, другая - сборник вымышленных рассказов с биографическими оттенками.

Дневник - обычная тетрадь в линейку, имеет частично разорванную синюю обложку и множество страниц, залитых водой. Первые две и последняя страницы написаны синими чернилами (или кажутся такими из-за действия воды), которые частично растворились, что делает их практически полностью нечитаемыми. Центральная часть, к счастью, очень обширная, осталась читаемой, написана черными чернилами, представляла некоторые трудности для интерпретации.

Мой двоюродный брат Граклит Максимильянович Сеньков для облегчения моего понимания перепечатал дневник на машинке, на русском языке. Некоторые слова оказались слишком запачканы или, во всяком случае, нечитаемы для того, чтобы можно было понять их смысл. В таком случае в используемых мною отрывках текста стоят многоточия.

В 2003 году я подарила государственному музею Вязников это ценное прямое свидетельство событий 1917-18 годов.

Для моих исследований также были полезны статьи, опубликованные в городской газете "Маяк" под редакцией историка и журналиста, профессора Доната Андреевича Обидина. В последнее время, действительно, даже в России происходит восстановление местной истории и реабилитация тех, кто, как мои предки, внесли вклад в социально-экономическое развитие на пороге Первой мировой войны.

Говоря об этой реабилитации, я вместе с моими родственниками Сеньковыми, живущими в Минске, была участницей события, которое глубоко меня тронуло. В ноябре 1992 года в городе Вязники нас приняло руководство местного музея. Нам провели экскурсию по дому, который принадлежал нашим предкам, а в настоящее время используется как клуб для работников фабрики и служит для представительских нужд той же фабрики.

Рабочие выступили для нас с несколькими старинными народными танцами, которые они готовили к фабричному празднику. Это выступление прошло в зале приёмов, где наши предки устраивали деловые встречи, создавали или укрепляли социальные связи с другими буржуа и даже принимали царя. Особенно для меня, их иностранного потомка, которая до недавних лет даже не могла мечтать о возможности такого визита в столь далёком и другом историческом контексте, в момент восстановления и признания их человеческой и социальной ценности эмоции были очень сильными.

Ещё одним моментом сильных эмоций было посещение историко-художественного отдела музея, где мы впервые встретились с нашими предками, которые сурово смотрели на нас со своих портретов.

Особенно тронул меня портрет Осипа Михайловича, того, кто купил свободу для семьи. Моя мама не раз рассказывала мне об этом портрете, который висел над письменным столом моего деда по материнской линии, Сергея Ивановича Сенькова, внука Осипа Михайловича.

Залы музея во время нашего первого визита ещё не были приведены в порядок, и портреты хранились в специально оборудованном для этого хранилище, доступные для просмотра только в исключительных случаях, как это было в нашем случае.

Мы также посетили старинное Покровское кладбище, где до сих пор сохранилась могила нашего прадеда Ивана Осиповича. Эту могилу посещала и моя мама, Лидия Сергеевна.

Во время её очень короткого визита в родной город в 1990 году, единственного и последнего после 64 лет с момента другого, также очень короткого, в 1926 году, спустя 65 лет после эмиграции в Италию, она смогла посетить могилу своего деда Ивана Осиповича, над которой возвышалась очень тяжёлая, нескрушимая стела из чёрного гранита.

Только эта могила среди семейных, по-видимому, сохранилась из-за своей несокрушимости на старом Покровском кладбище, где во время революции были разорены могилы богатых буржуа.

Здесь, во время моего визита в 1992 году, на этом старинном кладбище ко мне пришло пронзительное воспоминание об Италии: недалеко от могилы моего предка возвышался большой металлический латинский крест. Это была могила, возведённая в память об итальянских солдатах, а также румынских и немецких, которые содержались в плену в окрестностях Вязников, настоящая могила Неизвестного Солдата, потому что в ней находятся останки итальянского пленного, личность которого не установлена.

Эта могила в память о некогда вражеских солдатах является результатом усилий и убеждений перед властями со стороны местных интеллектуалов и политиков, но, прежде всего, благодаря усилиям выдающейся женщины, итальянки по происхождению, которую мне довелось встретить в Вязниках. Речь идёт о Миле Гарелли, дочери одного из многих итальянских коммунистов, которые в конце 1920-х годов, чтобы избежать фашизма, решительно переехали в страну реального социализма, которую они считали своего рода землёй обетованной, и где они встретили несправедливую смерть от рук того режима, которому так доверяли.

Трагическая история Альдо Гарелли и других итальянских коммунистов описана в интересной книге Ромоло Каккавале "Итальянские коммунисты в Советском Союзе: запрещены Муссолини, подавлены Сталиным", Милан, Мурсия, 1995 год.

Дочь Гарелли, ныне Мила Альдовна Аносова, навсегда оставшаяся в России, став гражданкой Советского Союза, вышедшая замуж за русского, во время пленения наших солдат вместе с матерью старалась облегчить их страдания, работая переводчицей и помогая им всеми возможными способами.

В эти последние годы разрядки и падения коммунизма, как уже упоминалось выше, на городском кладбище был воздвигнут латинский крест и установлена могила в память о наших несчастных солдатах, тогда врагах России, но не по собственному выбору, как это всегда происходит с простыми солдатами в войнах всех времён и стран. Мне кажется, это инициатива, имеющая высокое гражданское значение, - напоминание о солдатах, погибших на войне, даже если в то время они были врагами, и город Вязники, как и другие малые и большие города на территории России, которые предприняли ту же инициативу, должны служить примером для всего мира за этот символический жест.

Я вернулась в Вязники в январе 1999 года, чтобы собрать дополнительные сведения, и оттуда отправилась в город крепостного права Сеньковых - во Мстёру, где я также посетила с моими родственниками дом, который принадлежал графам Паниным. В этом доме мои предки купили свободу, в то же время года, 171 год назад, а сейчас там процветает школа миниатюристов-иконописцев.

Во время визита в Вязники в 1999 году мне выпала честь быть принятой вместе с моими родственниками мэром города. Тогда я позволила себе спросить, нельзя ли вернуть фабрикам и улице, на которой они расположены, имя Сеньковых. Было бы справедливо, чтобы и возрожденная художественная галерея, почти полностью состоящая из произведений, собранных Сергеем Ивановичем Сеньковым, также носила его имя.

Мне доставило радость то, что моё желание относительно имени улицы было удовлетворено. Действительно, по случаю моей защиты диплома Университет Генуи пригласил мэра Вязников на церемонию. В конце обсуждения диссертации, в качестве особого подарка он зачитал постановление, по которому городская Дума решила вернуть название “улица Сенькова” улице, на которой расположены фабрики, основанные Сеньковым. Фабрики также вернули своё первоначальное семейное имя.

Мне также было приятно отметить, что по всей России появились ассоциации, посвящённые памяти жертв большевистских и сталинских репрессий. Так, в родном городе моей мамы была основана одна из них, среди прочих, выдающимся профессором Васищевым. Эта ассоциация установила памятник в память о многочисленных несчастных жертвах сталинского террора, в создании которого мне довелось участвовать.

Среди жертв также упоминается брат моей мамы, генерал артиллерии Максимилиан Сергеевич Сеньков. В разделе, посвященном ХХ веку, я расскажу его трагическую историю, опубликовав также некоторые его письма из заключения. Но и два других брата моей мамы также стали жертвами этого безумия. О них я тоже расскажу.

По мере накопления множества факторов идея, которая возникла у меня в момент поступления в университет: рассказать в диссертации историю моих предков, а затем и в книге, стала в этот период моей жизни одной из главных целей. По этой причине я сейчас переработала эту диссертацию, чтобы, помимо удовлетворения академических требований, которые она изначально имела, она стала строгой документацией для всех, кто интересуется историей России, не только той, что пишется с большой буквы, но и малой историей, создаваемой отдельными личностями, обычными семьями, теми, кто в конечном итоге "делает" историю своими судьбами.

Этот длинный рассказ начинается с XVII века, когда в рукописном списке появляется первое упоминание о Сенькове, крепостном крестьянине. Точных сведений о семье того времени мало, поэтому я использовала более широкие исторические данные для формирования наиболее правдоподобных гипотез. Например, я воссоздала историю князей Ромодановских и графов Паниных, которые в разные периоды были их хозяевами, потому что по событиям в жизни этих княжеских семей можно представить судьбу моих предков, связанных с ними своим крепостным положением.

Из исследований Риммы Григорьевны Гариной известно, что в архивах Вязниковского историко-художественного музея до сих пор хранится синодик Сеньковых (своего рода семейный дневник, в котором фиксируют важнейшие события семьи), который начинается словами, очевидно написанными позже: "В начале XVII века в слободе Богоявленской жил Иван Васильевич Сеньков. Сеньковы поселились в Богоявленской слободе во время польско-шведской интервенции, прибыв из Вышнего Волочка". Эта область находится в Центральной России, севернее Владимирской губернии, где они в конечном итоге обосновались.

В ходе обсуждения истории Сеньковых я затронула темы, касающиеся их человеческой судьбы, в историческом, экономическом, социальном и даже техническом аспектах связанных с переработкой текстильных волокон, которыми они всегда занимались.

Наконец, я добавила два "специальных приложения": первое — это краткий обзор социально-экономической истории России. Второе — справочник по обработке льна. Думаю, что более любопытные и заинтересованные читатели захотят углубиться в эти темы. Без такого рода сведений невозможно было бы полностью понять путь моих предков. Таким образом, читатель найдёт помимо рассказа о семейных и личных перипетиях краткие сведения о общей истории России с социально-экономической точки зрения: от Киевской Руси до Московии, от Московии до Империи, от Империи к большевизму (крепостное право, развитие капитализма и буржуазии, революционные идеологии). Но я также включаю информацию о текстильном ремесле в России, от скифов до фабрик, национализированных большевистской революцией; кроме того, добавляю сведения о развитии льняной текстильной промышленности и технические сведения о первоначальной ручной обработке льняных и конопляных волокон.

История семьи, составляющая основное ядро ​​этого рассказа, изложена в трёх главах, разделённых следующим образом:

Глава I — Часть первая: История семьи с первых десятилетий XVII века до обретения свободы (1828 год). Часть вторая: От момента обретения свободы до первых десятилетий XX века, освещение капиталистической и буржуазной эволюции.

Глава II — Часть первая: Промышленные предприятия Сергея Ивановича. Часть вторая: Личные события в жизни Сергея Ивановича Сенькова. Последствия революции для его жизни и эмиграция в Италию (1924 год).

Глава III — События в жизни его детей, другими словами, моей мамы и её братьев и сестёр, буквально сметённых XX веком. Здесь вы найдёте рассказ о Максимилиане Сергеевиче Сенькове, брате моей мамы, депортированного в Сибирь в один из ужасных лагерей, где он умер от лишений и страданий.

Имея в своём распоряжении множество семейных фотографий, как я уже упоминала, бережно сохранённых моей мамой, где это было возможно, я сопровождала семейную историю фотографиями и рассказом о последнем промышленнике Сенькове, моём деде Сергее Ивановиче, опубликовала его последний дневник, а также использовала сохранившийся паспорт, который я нашла среди документов, оставленных моей мамой, Лидией Сергеевной.

Помимо фотографий прошлого, почти все сделанные хорошими профессиональными фотографами, я включила несколько снимков, сделанных мной или другими членами семьи, к сожалению, не настолько хорошими, как предыдущие, но также представляющими большую документальную ценность.

Для полноты информации об изложенных событиях я включила некоторые из наиболее важных статей советского уголовного кодекса 1926 и 1934 годов, по которым были осуждены и депортированы многие жертвы сталинского террора, и статьи 1956 года, на основании которых начались некоторые реабилитации.

Эти статьи переведены из "белой книги" профессора Васищева и других учёных - книги, посвящённой жертвам сталинского террора в городе Вязники. Я думаю, что в Италии они никогда не публиковались. Также в этом тексте есть страницы, рассказывающие об эпизодах репрессий против крестьян и буржуазии, произошедшие в период с 1920-х по начало 1930-х годов, в вышеупомянутом городе или в соседних районах.

Историки считают, что Россия в своём социально-экономическом развитии последовала особому пути, который на протяжении веков создал значительные различия с западноевропейскими странами. В рамках этого мнения в общем историческом профиле России я подчеркнула то, что привело к этим различиям, начиная с географическо-климатического положения, монгольских нашествий, религии, особого типа патримониального абсолютизма и так далее.

Мой интерес к русской самобытности, помимо желания лучше понять историю моих предков, безусловно, подкрепляется актуальной темой восстановления культурной подлинности различных народов.

Однако, желая точно указать на особенности исторической эволюции России, мне кажется, что необходимо начать издалека, чтобы полностью понять медленное изменение, которое оттолкнуло "планету" Россия от Западной Европы, заставив её принять свои собственные черты.

Конечно, такого рода обобщение характеристик западных стран является сильно упрощённым, учитывая, что каждая страна обладала своими особенностями политического, экономического и социального развития, но, учитывая краткость этих ограниченных исторических отсылок, я всегда буду обобщать, упоминая Запад в противоположность России, не делая различий между странами. С другой стороны, даже гигантская Россия заслуживает различий в историческом и экономическом развитии от одного региона к другому, хотя и факт их векового вхождения в состав единой огромной империи заставлял многочисленные этнические группы следовать одному политическому курсу, сделал различные ситуации более унифицированными.

Затрагивая темы, относящиеся к общей истории России, я также обращаю внимание на особый тип буржуазии, который, по моему мнению (и мнению некоторых историков), присутствовал в России ещё до XIX века, вопреки широко распространённому мнению, а также обращаю внимание на высокий уровень протоиндустриального развития России, часто игнорируемого европейской экономической историей.

Этот длинный рассказ, задуманный изначально как диссертация, с самого начала имел для меня, уже пожилого человека, особое значение, отличное от простой научно-исследовательской работы, направленной на получение степени. Сама эта цель была для меня чем-то особенным по сравнению с тем, что обычно представляет собой диплом.

Я сначала подготовила диссертацию, а затем превратила её в этот длинный рассказ с особым интересом и любовью, направленными как на те поколения моей семьи, которые предшествовали мне, так и на последующие, чтобы те, кто придёт после, знали и не забывали.

Но рассказ адресован также более широкой аудитории, увлеченной и любопытной до исторических событий, такой же, как я. Я призываю этих читателей иметь в виду, что это настоящий рассказ, строго исторический. Действительно, здесь нет диалогов, которые могли бы быть лишь вымыслом, за исключением крайне редких случаев, когда я привожу их от лиц, которые их произносили или слышали. Я могла бы придумывать, фантазировать, опираясь на правдоподобие. Но мне это казалось несправедливым по отношению к этим ныне ушедшим людям. Вот почему, в духе глубочайшего уважения, которое я испытываю к своим русским предкам, я не позволила себе ничего придумывать об их человеческой истории, стараясь использовать как можно больше подлинных документов и свидетельств.

Я посвящаю эту книгу всем моим русским предкам, в особенности моему деду Сергею Ивановичу Сенькову, потому что уверена, что он был бы рад, если бы кто-то из его потомков вспомнил историю семьи.